- Помнишь детские впечатления от отца в роли Ленни?

- Помню, конечно. Мне было, наверное, лет восемь, когда я впервые увидел этот спектакль. И я настолько поверил во все происходящее, что - тут уже история умалчивает, бросился ли, или меня удержали, - но я захотел спасти папу. Для меня это было ужасно: папу убили, как, за что?! Уже через какое-то время Вячеслав Алексеевич объяснил мне, что бы сделали с Ленни, если бы его поймали, и что это был поступок настоящего друга.

- К восьми годам ты наверняка был уже опытным театральным зрителем. Актерский ребенок все же.

- Я и поиграть успел в каких-то спектаклях в детстве, например, был занят в "Чужом хлебе". А больше всего любил "Белоснежку и семь гномов".

- Не из папиных работ выбирал.

- Нет, папа для меня всегда был в первую очередь отцом, наставником. А уже потом - актером, я никогда не воспринимал его как звезду. И очень благодарен за то воспитание, которое он мне дал. По-моему, хорошее (улыбается).

- Но решение продолжить актерскую династию ты принимал без него?

- А все были против. Дед - актер, отец - актер, мать - актриса. Профессия эта, с одной стороны, удивительно прекрасная, а с другой стороны - зависимая. Каким бы ты талантливым ни был, если тебя не разглядит режиссер...

- Что и случилось с твоим отцом на спектакле "О мышах и людях".

- Да, Вячеслав Алексеевич Гвоздков дал дорогу Амелину. И дает во второй раз (смеется).

- Своему полугодовалому сыну ты, в свою очередь, не хочешь актерской судьбы.

- Нет, не хочу. У отца был принцип - ни под кого не подстраиваться, не подмазываться, не подлизываться. И я не умею этого делать. Если мне что-то не нравится, я говорю об этом прямо. А многие, к сожалению, считают лицемерие одной из составляющих профессии.

- То есть характер отцовский.

- К счастью и к сожалению. И мы с ним не раз на этой почве сталкивались. Я с 12 лет рос в Москве, приезжал в Самару ненадолго, и часто все начиналось как раз со столкновения характеров. У него что-то произошло, у меня, начиналось обсуждение, были какие-то обиды, даже ссоры... Но все очень несерьезно, часа через два-три мы мирились. Я всегда уважал отца, очень уважал.

- Как ты оказался в Театре имени Моссовета? Ты же окончил Щепкинское училище при Малом театре.

- После выпуска меня брали в несколько театров, в том числе и в Малый. Но практически во всех молодому парню нужно пройти пяти-шестилетний курс "кушать подано". А в Моссовете мне сразу пообещали роль Савла в спектакле "Иисус Христос - суперзвезда". Я согласился, пришел и стал репетировать.

- Отец успел увидеть тебя на сцене?

- Отец успе-ел. Это было событие для меня. Оох...

- Только один раз?

- Да. Он не приезжал на студенческие спектакли - думаю, это было связано в том числе и с тем, что сезон у нас совпадал один в один. А когда уже стало понятно, что приближается что-то нехорошее, он был просто обязан меня посмотреть. Ему уже было тяжело, я даже волновался, как он выдержит спектакль - но отец пришел и посмотрел целиком. Я этого разноса, конечно, очень долго ждал (у нас же всегда все честно, чувства в этом плане никогда не береглись - если уж ты актер, то будь любезен соответствовать). А разноса не было! Отец признал во мне коллегу. И это был момент моего маленького актерского триумфа. Естественно, он сделал замечания, но что я в отце любил, никогда он не говорил: "сделай вот так" или "скопируй". Именно "подумай", "поищи", какие-то подсказки...

- С удивлением узнала, что идея ввести тебя в спектакль "О мышах и людях" появилась еще при жизни Амелина-старшего. Тебе она не показалась несколько безумной?

- Она мне и сейчас немного такой кажется (смеется). Но при этом - почему нет?

- Я видела спектакль году в 1998-м и год назад поняла, что очень хорошо его помню, прямо картинка стоит перед глазами. Как тебе удается избавляться от этого груза "легендарного спектакля"? Не шутка ведь - один из лучших спектаклей лет за 15-20 в театре, спектакль, которым "брал" город Гвоздков, с которого начался взлет твоего отца...

- То есть спокойно ли я сплю? Нет, не спокойно. Ответственность колоссальная. Если бы не было нашего разговора с отцом на эту тему- я бы отказался. Но так как он этого хотел...

- То есть идея его?

- Я не знаю, чья. Скорее всего, Вячеслава Алексеевича. Но озвучил мне ее первым папа. Если говорить о том, что я чувствую сейчас - меня трогает вся эта история. При том, что задеть меня не так просто. Но я хочу подчеркнуть: трогает, но страха нет. Бояться? - но я уже принял решение. Сомневаться в себе? - ни в коем случае. Я сделаю это, сделаю настолько честно, насколько могу. У меня, наверное, несколько заниженная самооценка - не мне судить, талантлив я или нет. Я просто знаю, что если за что-то берусь всерьез, будь то роль, какое-то дело или бизнес - у меня получается.

Папа всегда говорил, даже не в связи с этим спектаклем: не бойся сравнения, не смотри ни на кого! У тебя есть ты, твой талант, твои возможности - работай честно, на полную катушку, и даже если не получится - будет опыт. Единственное: я всеми возможными способами ухожу от копирования. Понятно, что раз уж природа что-то скопировала, то отец во мне будет узнаваться. Но это не копия и не калька - это другой спектакль.

- Но при этом ты взял отцовский костюм. Который тебе, я так думаю, не совсем впору.

- Далеко нет. Я выше, уже... Просто ширина этого костюма компенсирует рост. И он меняет меня, делает более объемным - это, наверное, хорошо. Но мне важно другое. У меня отцовский экземпляр пьесы (мне дал его Вячеслав Алексеевич). У меня отцовский костюм, отцовский щенок (игрушка из спектакля. - Прим. ред.). Я не очень верю в мистику, я верю в энергетику. Она есть, она передается. И я хочу это ощущать. Отцовский костюм - это своего рода поддержка, такое: "Ищи, найдешь, все получится".

- Для тебя ведь это тоже знаковый спектакль, у тебя не было еще такой крупной роли.

- Не было. Мне в принципе очень везет в театральном развитии, у меня уже есть какие-то роли, и съемки какие-то... Но хочется сделать что-то действительно талантливое и масштабное. Работа над этим спектаклем имеет для меня огромное значение. Потому что моя школа театрального мастерства окончилась, как только я выпустился из института. Дальше было ее использование. А вот сейчас я понимаю, что учусь, и очень благодарен Вячеславу Алексеевичу за такую возможность.

- Денис Евневич, твой партнер по спектаклю, последнее время близко общался с твоим отцом.

- Денис прежде всего - очень хороший человек, а во-вторых - хороший актер. В-третьих, у него действительно были теплые отношения с папой, и мое общение с Денисом началось уже после смерти отца. На похоронах меня приятно задело и удивило его отношение: он бегал, организовывал, суетился - ему было не все равно. Когда мы остались вдвоем, был очень искренний разговор. Я много интересного узнал про папу (смеется). А уже потом мы стали друзьями. Он мне очень помогает, я не вижу другого актера на эту роль, потому что отношения Джорджа и Ленни - это семья, это любовь, высшее проявление настоящей дружбы.

- Скажи, а не было шальной мысли остаться в Самаре?

- Пока не знаю. Тут есть два момента: ради чего и нужен ли я. Все-таки в Москве я прошел самостоятельно какой-то путь. Но мы предполагаем, а Бог располагает. Не могу сейчас утверждать ни того, что останусь в Самаре, ни обратного.

- Отец никогда не жалел, что не остался в Москве?

- По крайней мере, у нас с ним таких разговоров не было. Был один такой момент до прихода Гвоздкова (я тогда был совсем еще дитем), когда папа играл одну или две роли и был близок к разочарованию в профессии. Я-то думаю, что именно Вячеслав Алексеевич подарил городу Александра Амелина, которого мы знаем.

- Безусловно.

- Я не знаю, как все сложилось бы в противном случае. Отец был далеко не дурак и спокойно смог бы применить себя в другой сфере. Его звали в Москву, приглашали, - это я знаю. Но он выбирал Самару, он любил этот город и самарского зрителя. Если его узнавали на улице, он всегда уделял людям внимание. Я даже обижался, когда приезжал из Москвы - у меня две недели, я хочу провести их с папой, мы гуляем, и то и дело: "ой, а можно автограф!" Я говорю, папа, ну пошли куда-нибудь, где мы можем вдвоем пообщаться! Приходим в ресторан: "пожалуйста, за счет заведения", "а можно сфотографироваться", "а можно на стену повесить"...

- На рыбалку?

- О, вот с рыбалкой было обратное. "Па-апа, пожалуйста, не надо!"

- Тебя не узнают сейчас на улицах в Самаре?

- Потому что на отца похож? Меня больше по "Папиным дочкам" узнают. И в Москве, и в Самаре - молодежь, детишки школьного возраста.

- А кого ты играл?

- Был сезон, в котором Полежайкин вместе с Галиной Сергеевной поступали в Школу МВД. Я был антигероем, все время обижал Полежайкина.

- Как вообще актеры попадают в сериалы?

- Есть два пути: творчество и коммерция. Коммерция - это актерские агентства, где все поставлено на поток, где есть актерские "откаты" агентам. А есть творчество, когда режиссер правда озабочен тем, кто у него будет сниматься. Бывает так, что тебя приглашают на большую роль, а нужна только фотография: ага, большой, здоровый - классно, давайте. Неважно, умеешь ты что-нибудь, нет. А бывает, что ради небольшой роли ты проходишь несколько кастингов. Я на самом деле не очень понимаю, как сейчас относиться к российскому кинематографу. Могу похвалить сериал "Ликвидация", не раз пересмотренный.

- У того же Урсуляка Амелин-старший мелькнул в первой серии "Жизни и судьбы".

- Да, я даже представляю себе фотографию, как он сидит на коммунальной кухне с папиросой. Не очень знаю, как у него складывалось с кино - мы редко виделись, и нам было что обсудить помимо работы. Почти в каждый приезд я ходил на какой-нибудь спектакль, но обязательно по рекомендации отца. Как с книгами было - он прочитал что-нибудь, звонит мне: ты должен это прочитать, это обязательно.

- Попадалось что-то серьезное? Работа, от которой ты получал удовольствие?

- Спасибо Моссовету за спектакль "Иисус Христос - суперзвезда" и роль Савла - я в нее влюблен до сих пор. Мне вообще нравится отрицательных персонажей играть. После этой роли появились какие-то поклонницы, информация в Интернете обо мне...

- Скажи, а вот этот шлейф "сына Амелина" тянется за тобой только в Самаре?

- Единственный раз меня спросили, не сын ли я Амелина, когда поступал в Щепкинское и в приемной комиссии сидел педагог отца. А я очень боялся блата. Во-первых, конечно, я боялся, что родители узнают...

- Никто не знал?

- Нет, я втайне ото всех пошел по институтам, потом узнала мама, я просил не говорить папе... Решил для себя: если способный - меня возьмут, и будет что-то, чего я добился сам. Это была моя первая маленькая жизненная победа (хотя тогда казалось, что большая). И когда в приемной комиссии меня спросили, я соврал, что нет, не сын. Когда уже учился на первом курсе, ко мне в курилке подошел этот преподаватель и прямо сказал, что он думает по тому поводу, что я не сын Амелина (смеется). 

Я всегда хотел всего добиться сам. И так оно и получается, особенно с тех пор, как я потерял маму и остался в Москве в гордом одиночестве. Конечно, в какие-то моменты мне помогал крестный (редактор "Новой газеты" Дмитрий Муратов. - Прим. ред.), но все-таки я считаю, что становление как мужчина прошел самостоятельно, и очень этому рад. 

Амелин Александр Александрович (род. 13 апреля 1988 года) - актер Театра им. Моссовета (Москва), сын артистов Самарского театра драмы Александра Амелина и Ольги Чудайкиной. Окончил Высшее театральное училище им. М.С. Щепкина (курс Д.Г. Кознова). В Театре им. Моссовета занят в спектаклях "Иисус Христос - суперзвезда", "Сирано де Бержерак", "Я, бабушка, Илико и Илларион" и "Ошибки одной ночи". Снимался в телесериалах "Папины дочки", "Счастливы вместе" и др.