- Вы ищете художников для биеннале молодого искусства - но что такое молодое искусство?

- Конечно, это довольно смешное словосочетание, абсурдно делить художников на "молодых" и "немолодых". Но я хотел, тем не менее, сконцентрироваться на том поколении, которое проявляется именно сейчас, в этом тысячелетии. Сегодняшний мир очень сильно отличается от мира 1900-х и, тем более, 1980-х. Мы хотели бы исследовать, как это поколение реагирует на мир, который оно не создавало, но в котором должно жить.

- В чем принципиальная разница между поколением, о котором вы говорите, и поколением 1990-х?

- Да, все меняется очень быстро. В 18 веке вещи начали меняться, и с тех пор скорость изменений растет по экспоненте. Сейчас очень многие вещи нам приходится пересматривать, в определенном смысле мы возвращаемся к белому листу бумаги. Одна из идей 1990-х - идея прав человека. Но сейчас мы понимаем, что права есть у всех, но не у всех есть возможности, не у всех есть качество жизни. 80% населения земли все еще живет в бедности. Искусство - хороший способ поговорить о том, как мы живем, что мы делаем, как мы реагируем друг на друга. Другие механизмы этих вопросов просто не касаются.

- Вы думаете, искусство способно говорить о таких вещах?

- Я не говорю об экономическом и политическом анализе. Но искусство способно действовать поверх дисциплин и категорий. Суждения, которые делают художники, могут показаться наивными, но, в конце концов, главный интерес художника - создавать хорошее искусство. Идея этого эстетического качества меня очень интересует. Мне кажется, ее невозможно отделить от идей общественного блага и социального добра. Даже если художник имеет дело с неприятными вещами, его искусство все равно что-то сдвигает. Другие дискурсы слишком заняты обслуживанием самих себя. Они, в первую очередь, ориентированы на людей внутри конкретной социальной группы. Я думаю, искусство все же не такое. Художники выражают себя очень индивидуальным образом, но в том, как они это делают, есть какая-то правда и новизна.

- Вы видели портфолио нескольких самарских художников, что можете о них сказать?

- Я был удивлен широтой спектра жанров, которые используют самарские художники. Звуковое искусство, искусство с использованием цифровых медиа на довольно сложном техническом уровне... Довольно удивительно было обнаружить здесь сильное концептуальное течение. Люди работают с собственной биографией, с чувствами довольно интересным образом. Много довольно сложных работ о том, что такое вообще художник, что он делает и чего не может делать. Я также увидел большую осведомленность о тех спорах об искусстве, которые сейчас идут в Европе, - но без зависимости от них.
Удивила широта используемых медиа, размышления о природе этих медиа. Я ожидал, что увижу, в основном, живопись.

- Вы обозначили тему биеннале как "Время мечтать". Увиденное вами соотносится с этой идеей?

- Да. Я хотел бы найти работы, заставляющие думать, провоцирующие на ответ. Вместе с тем, хочу сказать, что я не делаю выставку о новых формах в современном искусстве, хотя, конечно, они могут появиться. Мне не нужны новые формы, я ищу силу, энергию, убедительность, мужество. Я думаю, этих вещей нам всем сегодня не хватает.

- Как раз самарское современное искусство часто упрекают в том, что оно слишком занято формальными вопросами.

- Да, в какой-то степени это так. Меня это удивляет, но не нахожу это не тревожным, а интересным. В конце концов, художник свободен делать то, что он делает, то, что приносит ему удовольствие и что потом поможет ему делать другие вещи. Когда художник работает, он не знает, что получится в итоге. Когда вещь закончена, она дает платформу для каких-то других свершений. Это очень долгий процесс открытия себя как художника.

- Вы много работаете с искусством Азии, теперь вот занялись русским искусством…

- На самом деле я давно начал работать с русским авангардом и только потом "пошел на восток". Русский авангард всегда был мне очень интересен, он очень отличается от западноевропейского. Он очень метафизичен и, одновременно, материален. С одной стороны, там много "космоса" и, в то же время, работы с материей "как она есть". В 1960-е для нью-йоркских художников были очень важны работы Татлина, они пытались делать то же, что и он, на каком-то новом витке. Европейский кубизм намного более деконструктивен и аналитичен, чувство материи русского искусства очень мистично.

- А у современного искусства России есть свое, неповторимое лицо?

- Я бы сказал, оно пытается открыть его. Драма постсоветской культуры - в этом незнании, чем она является, она уходит от "советского", но не знает, куда идет. Искусство таких художников, как Виноградов, Дубосарский, во многом ориентировано на прошлое, которое они пытаются преодолеть, разрушить. И сейчас, как мне кажется, появляется другое поколение, которое не чувствует себя постсоветским. Оно во многом возникло благодаря Интернету и социальными сетям, которые, конечно, тоже формируют клише, но все же создают некую открытость. Можно говорить, например, о специфическом чувстве юмора, о скептицизме этого поколения. Это не просто ирония, как у Виноградова, - это что-то намного более острое и точное. За этим есть глубина анализа, способность критически смотреть не только на других, но и на себя.

- Можно ли привести пример искусства, которое более всего выражает вашу идею мечты?

- Например, братья Чепман очень ярко работают с клише общества потребления, показывают монструозность некоторых аспектов современных медиа. Японский художник Айда Макото сардонически изображает современную японскую культуру, но при этом интересно использует японский традиционный стиль.
Мне интересен китайский художник Сюй Бин. Он соединяет традиционную каллиграфию с европейским алфавитом, создает иероглифы для английских слов. Он идет даже дальше: у него целая книга, написанная изобретенными им иероглифами. Или, например, он делает ландшафты в традиционном китайском стиле - но создаются они из куч мусора, помещенных сзади экрана.

- Большую часть ваших примеров, скорее, можно описать как критическое искусство, а не как демонстрацию некоей "мечты"...

- Смотря как вы читаете слово "мечта" и как понимаете стартовую точку для того, чтобы мечтать. Для многих людей в США еще не так давно идея равенства рас казалась абсолютно невозможной. Нужно было пройти долгий путь, чтобы преодолеть это предубеждение. Это тоже мечта. Практическая мечта. Если кто-то хочет сделать вещи лучше, он должен сначала критически отнестись к себе самому. Эта критичность и самоанализ очень важны. И именно из этого возникает креативность. Идея теории относительности не упала на Эйнштейна с дерева, она родилась из анализа других физических идей и чувства неудовлетворенности ими. Мечта - это не что-то оторванное от реальности: наоборот, это другой, более глубокий уровень ее видения.